Захват имущества унитарного предприятия был оформлен решением собственника об отказе от права собственности на имущество унитарного предприятия в пользу гражданки Э. с выплатой собственнику компенсации в размере стоимости сформированного уставного фонда. Собственник подал в суд заявление о признании недействительной государственной регистрации изменений в устав в порядке, установленном гл. 25 ХПК.
Однако суд отказал в удовлетворении заявления, сославшись на то, что решение собственника, подписанное представителем по доверенности, не оспорено в другом судебном процессе. Интересно то, что в едином государственном регистре недвижимого имущества собственником недвижимости, которая находится у унитарного предприятия в хозяйственном ведении, продолжал значиться первоначальный собственник. Суд опирался на то, что регистрирующему органу предоставлены все документы и у него не было оснований отказывать в регистрации. При этом суд не проверял достоверность сведений о собственнике имущества унитарного предприятия. Должен ли это делать суд в процессе, в котором оспаривается госрегистрация? Следовало ли собственнику избрать другую стратегию защиты? Будет ли осуществлена регистрация перехода права собственности на нового собственника и если да, то на каком основании? Правомерен ли «отказ от права собственности в пользу кого-то»?
Предлагаем подумать над этими и другими вопросами, которые возникнут в ходе прочтения статьи, и подискутировать.
Немецкая фирма «А» в 2007 г. выступила учредителем унитарного предприятия, сформировала его уставный фонд. В процессе хозяйственной деятельности активы УП существенно выросли, в том числе за счет приобретения ряда объектов недвижимого имущества. Для оперативного осуществления полномочий собственника имущества УП фирма «А» выдала генеральную доверенность на имя гражданина К., которого по опыту предыдущего сотрудничества расценивала как заслуживающего доверие партнера.
Некоторое время спустя К. перестал выходить на контакт. Заподозрив неладное, фирма «А» обратилась за информацией из Единого государственного регистра юридических лиц и индивидуальных предпринимателей (далее — ЕГР). Из полученной выписки следовало, что учредителем и, соответственно, собственником имущества УП является не фирма «А», а некая гражданка Э. Она же являлась родственницей К. и выполняла функции директора УП.
Изменения в ЕГР о смене учредителя (собственника имущества) УП были внесены в результате государственной регистрации изменений в устав УП, произведенной регистрирующим органом в 2015 г. на основании заявления за подписью Э. в качестве директора и листа А (приложения к заявлению), подписанного Э. как новым собственником имущества УП.
Поскольку каких-либо действий, направленных на смену собственника имущества УП, не производилось, фирма «А» в целях защиты своих нарушенных прав и законных интересов обратилась в суд с заявлением о признании недействительной государственной регистрации изменений в устав УП. Заявление было принято судом в порядке искового производства. Соответчиками были привлечены регистрирующий орган и УП, третьим лицом на стороне ответчиков — гражданка Э.
В качестве правового основания своих требований истец указал норму абзаца второго п. 26 Положения о государственной регистрации субъектов хозяйствования, утвержденного Декретом Президента Республики Беларусь от 16.01.2009 № 1 (далее — Положение о государственной регистрации), в силу которой в случае, если государственная регистрация была осуществлена на основании заведомо ложных сведений, она признается недействительной по решению экономического суда. Это касается как созданного юридического лица, так и изменений и (или) дополнений, вносимых в учредительные документы юридических лиц.
Согласно подстрочному примечанию под представлением заведомо ложных сведений понимается сообщение несоответствующих действительности сведений (информации), представление подложных документов о фактах, имеющих существенное значение для принятия решения о государственной регистрации.
Обратившись с исковым заявлением о признании недействительной государственной регистрации изменений в устав УП, фирма «А» указала на предоставление в регистрирующий орган заведомо ложных сведений.
Такими заведомо ложными сведениями, представленными при государственной регистрации изменений в устав УП, является указание «в связи со сменой собственника имущества организации» в п. 1.5 заявления, поданного в регистрирующий орган.
Истец сообщил, что на момент подписания Э. заявления де-юре смены собственника имущества УП не произошло и не могло произойти, поскольку не были выполнены необходимые императивные требования законодательства: не произведена государственная регистрация УП как имущественного комплекса, государственная регистрация перехода права собственности к Э. В силу положений ст. 130–132 ГК без государственной регистрации предприятия как имущественного комплекса имущество УП не может участвовать в гражданском обороте в качестве объекта гражданских прав, а следовательно, смена собственника такого имущества невозможна.
Выписками из единого государственного регистра недвижимого имущества истец подтвердил отсутствие факта регистрации УП как имущественного комплекса, а также сохранение за ним права собственности на объекты недвижимого имущества, переданного в хозяйственное ведение созданного им УП.
При таких обстоятельствах истец просил признать недействительной государственную регистрацию изменений в устав УП как совершенную на основании заведомо ложных (недостоверных) сведений, имеющих существенное значение для принятия решения о государственной регистрации.
Регистрирующий орган направил заявление с просьбой о рассмотрении дела в его отсутствие.
Второй ответчик (УП), интересы которого представляли юрисконсульт УП и адвокат на основании доверенности, возражая против иска, указал, что фирма «А» является ненадлежащим истцом, поскольку отсутствует в перечне лиц, уполномоченных заявлять иск о признании недействительной государственной регистрации согласно п. 26 Положения о государственной регистрации.
Ответчик пояснил, что с заявлением о государственной регистрации изменений в устав в регистрирующий орган представлено приложение к уставу УП «Изменения и дополнения, вносимые в новую редакцию устава УП», утвержденное решением учредителя от 00.00.2015 № 27 (далее — решение № 27), в соответствии с которым решено внести изменения в устав УП, указав Э. учредителем УП. Данное решение от имени фирмы «А» подписано К. на основании генеральной доверенности.
Представитель УП предоставил в суд решение учредителя, фирмы «А», о внесении изменений в устав УП, указав Э. учредителем УП. Решение подписано представителем фирмы «А» на территории Республики Беларусь К. на основании генеральной доверенности. Дополнительно представлено решение учредителя, фирмы «А», об отказе от права собственности на имущество УП в пользу нового собственника Э. с выплатой компенсации.
На последнем судебном заседании ответчик дополнительно представил в материалы дела решение учредителя УП, фирмы «А», от 00.00.2014 № 24 (далее — решение № 24), согласно которому:
Таким образом, по мнению ответчика, в заявлении, поданном в регистрирующий орган, указаны сведения, содержащиеся в решениях фирмы «А» как учредителя УП, следовательно, они являются достоверными. Оснований для признания недействительной регистрации изменений в устав УП не имеется.
Истец заявил, что он не принимал представленные ответчиком решения № 24 и № 27. Более того, подобные решения не должны приниматься во внимание при вынесении решения по делу, поскольку они не отменяют императивные требования законодательства, регламентирующие порядок смены собственника имущества УП.
По мнению истца, решение № 24 нарушает принципы вещного права и не соответствует действующему законодательству.
Довод истца:
Нельзя отказаться от права собственности «в пользу кого-то» с выплатой компенсации за отказ.
Довод истца:
Нельзя отказаться от права собственности, не определив объект.
Довод истца:
Для приобретения режима объекта гражданских прав предприятие должно быть зарегистрировано как имущественный комплекс.
Довод истца:
Изъятие имущества УП допустимо только в случаях, предусмотренных законодательством или уставом.
Суд пришел к выводу об отсутствии оснований для признания недействительной государственной регистрации изменений в устав УП и указал, что заявленное истцом требование подлежит рассмотрению в порядке гл. 25 ХПК.
Суд отметил, что согласно п. 6 постановления Пленума Высшего Хозяйственного Суда Республики Беларусь от 27.05.2011 № 6 «О некоторых вопросах рассмотрения дел в хозяйственном суде первой инстанции» несоответствие формы обращения спорным правоотношениям после принятия искового заявления (заявления) к производству не может служить основанием для отказа в удовлетворении заявленных требований по существу.
Суд пришел к выводу, что в заявлении, поданном в регистрирующий орган, указаны сведения, содержащиеся в решениях учредителя УП, действительность которых не оспорена в установленном порядке. Поскольку требования истца вытекают из положений ст. 227 ХПК «Подача заявлений об оспаривании ненормативного правового акта и об обжаловании действий (бездействия)», то применительно к данному способу защиты
было установлено, что регистрирующему органу при совершении регистрационного действия были представлены все необходимые документы для его совершения. Основания считать представленные документы не соответствующими действительности, а также для отказа в проведении государственной регистрации у регистрирующего органа отсутствовали. Следовательно, заявленные исковые требования не подлежат удовлетворению.
Суд отклонил доводы истца относительно отсутствия фактов смены учредителя УП и перехода права собственности на его имущество со ссылкой на ст. 113, 154 ГК, поскольку ответчиком были представлены решения учредителя № 24 и № 27 по вопросам изменения устава УП в части сведений о его учредителе (собственнике имущества) и по вопросам распоряжения имуществом УП. Суд указал, что данные решения приняты от имени истца в лице представителя К., действовавшего на основании генеральной доверенности, и могут быть оспорены в установленном законодательством порядке. Вопросы, касающиеся принятия данных решений неуполномоченным лицом, выходят за пределы рассматриваемого спора.
Суд указал, что решения, принятые от имени учредителя представителем К., действовавшим на основании генеральной доверенности, могут быть оспорены в установленном законодательством порядке. Исследование этих вопросов выходит за пределы рассматриваемого спора.
Суд отметил, что вопрос оценки спора о праве собственности на имущество УП (в том числе имел ли место отказ истца от прав в отношении УП) не отнесен действующим законодательством к компетенции регистрирующего органа, в связи с чем выходит за пределы рассматриваемого спора и может быть предметом самостоятельных исковых требований. По этой же причине суд отклонил доводы истца о неправомерности отказа от права собственности и изъятия имущества предприятия в рамках решения № 24.
Апелляционная инстанция согласилась с выводами суда и оставила решение без изменения.
Статья 44 Конституции Республики Беларусь закрепляет принцип неприкосновенности собственности и защиту ее государством.
Однако порядок рассмотрения требований о признании недействительной государственной регистрации изменений в устав в рамках гл. 25 ХПК не позволяет учредителям — собственникам имущества УП в полной мере реализовать право на защиту от незаконных действий недобросовестных лиц. Суды ограничиваются проверкой компетенции регистрирующего органа и полноты документов, представленных для совершения регистрационного действия. Учитывая заявительный принцип государственной регистрации, регистрирующий орган проверяет соответствие представляемых документов установленному перечню и заполнение всех необходимых граф. Практика рассмотрения подобных дел показывает, что государственная регистрация изменений в устав, как правило, признается судами недействительной только при условии, если ранее судом были признаны недействительными решения, которыми были утверждены изменения в устав.
Полагаем, что если применительно к хозяйственным обществам такой подход допустим, то его распространение на УП не оправдано, так как не учитывает то, что УП — не собственник.
Рассмотрение заявленного собственником УП, фирмой «А», требования о признании недействительной государственной регистрации следует осуществлять, основываясь не на оценке правомерности действий сотрудника регистрирующего органа, а на установлении факта представления заведомо ложных сведений. Разрешение спора по существу невозможно без выяснения того, кто действительно является собственником имущества УП.
Вывод суда о том, что факт представления в регистрирующий орган заведомо ложных сведений отсутствует, поскольку не оспорена в установленном порядке действительность решения № 24, с нашей точки зрения, не вполне обоснован. Более того, суд переносит акцент на основание недействительности как касающееся принятия решений неуполномоченным лицом. Полагаем, суду следовало дать правовую оценку решению № 24 и установить его юридическую дефектность. Данное решение, во-первых, является ничтожным с точки зрения его содержания как явно противоречащее действующему законодательству (отказ от права собственности, противоречащий ст. 237 ГК, ничтожен в силу ст. 169 ГК). Во-вторых, с точки зрения формально-императивных требований о государственной регистрации имущественного комплекса как объекта гражданских прав не было произведено ни государственной регистрации имущественного комплекса, ни государственной регистрации решения (сделки) об отказе от права собственности на имущество УП, ни государственной регистрации перехода права собственности к новому собственнику.
Подробнее об условиях допустимости и правомерности отказа от права собственности см.: Салей А., Шуба Ю. Отказ от права собственности на имущество унитарного предприятия: доктрина, законодательство, проблемы правоприменения // Судебный вестник Плюс: экономическое правосудие. — 2016. — № 8 (32). — C. 48–54.
Проанализированный случай, на наш взгляд, наглядно иллюстрирует опасность переноса акцентов с норм материального на нормы процессуального права. Положив в основу требования гл. 25 ХПК «Производство по делам о проверке законности ненормативных правовых актов, действий (бездействия) государственных органов, органов местного управления и самоуправления, иных органов, должностных лиц», суд тем самым проигнорировал имеющие непосредственное отношение к делу нормы материального права. Формализованный подход суда к рассмотрению представленных в качестве доказательств документов, которые якобы подтверждают достоверность сведений, сообщенных регистрирующему органу, фактически поощряет злоупотребления со стороны недобросовестных лиц.
В заключение отметим, что анализируемый случай в очередной раз вскрывает и демонстрирует проблемы, связанные с признанием в качестве самостоятельной организационно-правовой формы юридических лиц таких коммерческих организаций, как унитарные предприятия, имущество которых находится в частной собственности учредителя. Частное унитарное предприятие — благо, приносящее прибыль, или правовой капкан…
От редакции:
Добавим, что в кассационную инстанцию собственник не обращался. С иными требованиями в суд первой инстанции также обращение не планируется.
В качестве рекомендаций собственникам обозначим следующие: внимательно подходите к выбору партнеров, оформлению доверенностей, детально прописывайте полномочия, периодически контролируйте состояние дел и используйте различные способы защиты своего права.
