Критерии предоставления налоговых льгот организациям, направляющим средства на благотворительные цели

Однако под эту льготу не подпадает перечисление денежных средств благотворительным организациям (фондам, общественным объединениям), не указанным в перечне, предусмотренном подп. 1.2 п. 1 ст. 140 НК. Вместе с тем, такие благотворительные организации также аккумулируют денежные средства и расходуют их на общественно-значимые цели, указанные в НК.

УЧАСТНИКИ ЗАСЕДАНИЯ:

• Владимир Хлабордов(Министерство экономики Республики Беларусь);
• Андрей Журня (аудиторская компания «Бейкер Тилли Бел»;
• Александр Корсак(юридическая фирма «Арцингер и партнеры»);
• Максим Половинко(журнал «Юрист»);
• Александр Стефановский (ОАО «Белгазпромбанк»);
• Наталья Маханько (фонд «Шанс»);
• Андрей Маханько (МОО «Понимание»);
• Наталия Голенкевич (фонд «Шанс»);
• Сергей Дроздовский (ОО «Белорусское общество инвалидов»);
• Кристина Шадуро (Белорусская ассоциация помощи детям-инвалидам и молодым инвалидам);
• Юрий Моисеенко (ЗАО «Серволюкс»);
• Сергей Лущик (ЗАО «БелАсептик»);
• Дарья Аверьянова (ООО «Информационное правовое агенство Гревцова»).

Тематическим соорганизатором мероприятия выступил Международный благотворительный фонд помощи детям «Шанс». Круглый стол прошел при поддержке аудиторской компании «Бейкер Тилли Бел» и юридической компании «Арцингер и партнеры».

М. Половинко: «Нам сегодня предстоит важная миссия – выработка конкретных предложений и конкретного документа, с которым можно будет обратиться в соответствующие органы. Я передаю слово Владимиру Александровичу».

В. Хлабордов: «Истоки проблемы в том, что нет у нас проекта закона «О меценатстве», «О спонсорстве» и т.д. Но при этом в соответствующей норме Налогового кодекса Республики Беларусь (далее – НК) есть упоминание конкретных организаций, причем без посыла о том, например, что это список устанавливает Совет Министров или другой государственный орган. И для нас, юристов, важно создание определённого механизма, который работал бы в автоматическом режиме и не требовал индивидуальных решений на уровне Правительства и, тем более, законодательного акта. Поэтому сегодняшнее мероприятие является весьма важным. Кроме того, важно, чтоб вы понимали, что результаты этого мероприятия не останутся только на страницах журнала «Юрист». В некоторых случаях материалы круглого стола мы передавали в Главное государственное правовое управление, и коллегам было интересно ознакомиться с позицией по тем или иным вопросам. Также возможно, что дискуссия, которая здесь начнется, будет иметь продолжение и на страницах журналов тех ли иных государственных органов».

М. Половинко: «Я хотел бы напомнить, в чем суть той льготы, которая сейчас имеется в ст. 140 НК. Формально эта льгота предназначается не благотворительным организациям, а тем организациям, которые перечисляют в благотворительную организацию некие средства.

Льгота эта заключается в том, что не облагается налогом на прибыль прибыль организаций (в размере не более 10 % валовой прибыли), переданная в определенные организации и учреждения. Таким образом, государство частично участвует в финансировании данных расходов. Однако мы имеем сложную ситуацию, когда есть определенные выпадающие доходы бюджета, поскольку если государство соглашается какие-то суммы не облагать налогом на прибыль, мы ведем речь о неполученном налоге на прибыль. Поэтому есть ряд вопросов, которые необходимо нам разобрать. И я предлагаю перейти к первому вопросу: определение принципа получателя льгот. Насколько будет правильным в этой ситуации определять получателей льгот через конкретное указание их в законодательстве, через некий закрытый индивидуализированный перечень?».

Н. Маханько: «В случае предоставления льготы бизнес-компаниям, говорить о том, что государство теряет средства, было бы неправильно. Наверно, никто и никогда не считал. какой эквивалент суммы в виде товаров, услуг поступает в бюджетные организации. В качестве примера можно привести следующее. В прошлом году мы поставили оборудования в организации здравоохранения на сумму более 19 млрд. бел. рубл. То есть на самом деле, государство получает гораздо больше, стимулируя бизнес-компании на осуществление благотворительной деятельности».

М. Половинко: «Возможно, другие организации не перечисляют средства в государственные учреждения. Допустим, экономика зарабатывает 100 млрд. Если мы говорим, что 10 млрд. от этих 100 млрд. можно передавать в благотворительные организации, то мы в любом случае имеем недополученный налог на прибыль».

А. Журня: «Совершенно верно, но Наталья Александровна, я так понимаю, говорит о том, что происходит своеобразное вторичное перераспределение финансов. То есть прибыль в размере 18% - это одна сумма, но в 6 раз больше пойдет на конкретное финансирование каких-то социальных программ. Поэтому, действительно, говорить, что государство теряет, не приходится. Да, бухгалтерским языком оно теряет, но фактически – приобретает. Поэтому существующий перечень можно расширить, сделать дополнительно некий список организаций. Однако важно отсечь недобросовестных плательщиков, то есть тех, кто на этом попытается строить схемы по оптимизации налогообложения».

М. Половинко:  «А что из себя представляет текущее состояние сообщества благотворительных организаций? Много ли у нас сейчас таких организаций?».

Н. Маханько: «Сложно сказать точно, ноя думаю, что их не очень много».

М. Половинко:  «Как Вы считаете, мы должны прописать в законе некую категорию или же это должен быть список конкретных субъектов, утверждаемый на каком-то государственном уровней?»

Н. Маханько: «Мне кажется, что должны быть не только категории, но и список».

А. Маханько: «Хотел бы отметить, что далеко не все благотворительные организации являются посредниками между донорами и государственными организациями социальной защиты, образования, здравоохранения и др. Очень многие организации, такие как наша, сами предоставляют сервисы и сами потребляют эти донорские средства. Например, лечение детей, пострадавших от преступлений, или лагеря. То есть это те сервисы, которые оказываются организацией.

Поддерживаю Андрея Ромуальдовича и скажу, что на самом деле жесткие цифры – это то, что убеждает Минфин и Минэкономики. Так вот вчера в Новополоцке обнаружили труп новорожденного. А один убитый ребенок – это, как минимум, 31 000 $ прямой потери государства только не уплаченного этим человеком подоходного налога. 300 000 $ – это та несозданная добавочная стоимость. Если посчитать, то получаются миллионы. И льгота не закрывает тех потерь, которые предотвращаются такими инвестициями».

М. Половинко: «Поддерживаю Ваши аргументы, однако горизонт планирования нашего государственного управления, к сожалению, органичен текущей жизнью.

Возвращаясь к нашему вопросу, вот Вы как видите: это должен быть некий критерий или всё же перечень благотворительных организаций?»

А. Маханько: «Должна быть абсолютная прозрачность и ясность. В идеале – это должны быть некие критерии».

А. Корсак: «Я хотел бы задать вопрос благотворительным организациям.  В любом бизнесе есть рынок и организации ведут борьбу за своего клиента. Вы всё-таки тоже, наверно, ведете определённую работу на то, чтобы больше привлечь средств. Вы имеете свои программы. Насколько чувствуется эта конкуренция в вашей сфере? И насколько вы опасаетесь, что в случае если, например, будет утверждена концепция довольно простых критериев, то может начаться отток тех денег, что вы получаете. Или наоборот считаете это целесообразным?»

А. Маханько:  «В Республике Беларусь зарегистрировано более 2 500 общественных организаций, из них на местном донорском рынке работает едва ли 10 %. Что касается конкуренции за ресурсы, то она всегда была. Большинство организаций, которые работают реально, работают в очень сложных сферах, где либо у государства не хватает компетенции, либо люди не хотят туда идти в виду того, что это морально тяжело и т.д. И вот как раз в этих вопросах, которые самые болезненные для общества, я бы даже приветствовал большую конкуренцию, но её, к сожалению, нет».

А. Корсак: «По моему мнению, включение узкого списка с крупными игроками имеет, конечно, свои плюсы и минусы. Плюсы: организации проверенные, деньги с большей уверенностью дойдут до адресата, можно не сомневаться, что могут быть какие-то злоупотребления. Но в то же самое время сильно опасаться, что завтра будут созданы 100, 200, 300 новых организаций и вдруг на них свалится куча денег, не приходится, потому что мы, как и, наверно, многие другие бизнес-компании, не перечисляем деньги неизвестным организациям. Поэтому я бы скорее выступил за то, чтобы вход на рынок благотворительных ресурсов был довольно прозрачным, свободным, а дальше уже шла определенная конкуренция».

М. Половинко: «Александр, а вы не думали о таком риске, как создание чисто отмывочных фондов?».

А. Корсак: «Конечно, нужны определенные контрольные меры, нужна государственная статистическая отчетность, больше проверок. Но я думаю, что скорее мы больше потеряем тем, что мы не увидим большее количество активности, чем, что мы будем бояться злоупотребления». 

Н. Маханько: «В нашей деятельности более 1 000 организаций-доноров, с которыми мы сотрудничаем, и за всё время у нас было только 2 вопроса при перечислении нашей организации средств. На самом деле, я думаю, что некрупный бизнес с меньшей долей вероятности будут стремиться к льготам. Не уменьшились у нас поступления от того, что у нас есть льготы или нет льготы. Это важнее для крупного бизнеса, который перечисляет огромные суммы».

М. Половинко: «Действительно, не из-за льгот же занимаются благотворительностью. Но если это будет маленьким фактором, который увеличит на 5-10 % вероятность того, что пожертвуют, то этим стоит уже заниматься. Льготы полезны для стимулирования.

Возвратимся к нашему обсуждению. Александр Вы за категориальность или за список?».

А. Корсак: «Я за то, чтобы были определенные категории лиц, и был довольно свободный доступ на рынок благотворительных услуг».

С. Дроздовский: «Я соглашусь со многими тезисами, но я бы ещё поднял проблему конечного продукта, то есть тех людей, для которых мы работаем. Собственно сегодня мы говорим о помощи уязвимым категориям населения. Но на самом деле никто не знает точно, что такое уязвимые категории населения: ни критериев отнесения, ни способов отнесения, ни каких-либо описаний не существует. Чаще всего под этой категорией понимаются пожилые, дети, инвалиды, многодетные семьи. И здесь вот два варианта, два подхода: категориальный и персональный.

Категориальный подход приводит к тому, что может появиться какая-нибудь льгота, для нее быстренько создадут организацию, которая соответствует многим критериям.

С другой стороны – персональной подход. Отмечу, что у нас очень часто путают социальную уязвимость с социальными привилегиями, поэтому, когда мы находим в списке организаций, нуждающихся в поддержке, например, Союз ветеранов и офицеров спецподразделений, то это выглядит странно. То есть с персональным списком тоже есть большой вопрос.

При это соглашусь, что данную сферу просто закрыть категориями невозможно, поскольку определить категории организации, которым бы она соответствовала, очень трудно. Есть сферы, которые невозможно определять категориями размеров, численности и т.д. В то же время совершенно очевидно, что тех инструментов, которые есть сегодня, не достаточно.

Например, если мы говорим об организации инвалидов, то сегодня большая проблема с точным определением, что же это такое. И это вопрос к тому, на что нам опираться: на репутацию или какие-то категориальные нормы. С точки зрения конечных потребителей важно, что бы мы всё же думали не об организации, а о том конечном потребителе».

М. Половинко: «Думаю, конечный получатель может быть одним из критериев».

С. Дроздовский: «Совершенно верно. Сегодня этот критерий размыт и недостаточно сформулирован для того, чтобы донор был уверен в том, что он поступает правильно».

М. Половинко: На самом деле при любом решении данного вопроса мы все равно столкнемся с проблемой выбора тех или иных критериев. Если мы придем к решению, что это должен быть перечень, нам все равно нужно будет сформулировать некие критерии включения организаций в этот персональный перечень».

С. Дроздовский: «Согласен, перечень должен быть формируемым и для этого необходимы критерии, которые бы обеспечивали попадание в него».

М. Половинко: «Иными словами речь идет о неком нормативном акте, в котором описано, что в перечень включаются  организации, которые соответствуют таким-то критериям. Какие у нас есть ещё аргументы против перечня?»

С. Дроздовский: «Проблема в том, что многочисленные программы используют многочисленные перечни, то есть каждая программа использует свой перечень».

М. Половинко: «Я имел в виду, что есть некий единый перечень по всему государству. Так всё, Сергей, вы за категориальность?

С. Дроздовский: «Категориальность – это вариант выхода. Если же мы сформируем процедуру, которая за три дня позволит быть включенным в персональный перечень, тогда я за перечень».

А. Корсак: «Кроме того, мы должны понять, кого мы хотим отсечь введением перечня».

А. Журня: «Я полагаю, что в первую очередь важно отсечь недобросовестных плательщиков, кто на этом попытается строить схемы по оптимизации налогообложения.

В этом смысле категориальность вызывает опасения. То есть я как гражданин хочу перечислить деньги, но мне сложно довериться каким-то неизвестным фондам. Если в такой ситуации я мог бы зайти на сайт Минюста и увидеть эту организацию в перечне, было бы проще, поскольку я был бы уверен, что деньги будут потрачены не зря. Поэтому пусть останутся категории «учреждения образования, здравоохранения» и т.п., а остальные организации должны работать по перечню».

М. Половинко: «Предлагаю обсудить такой критерий, как срок существования. Что вы думаете, какой срок существования должен быть?».

Н. Маханько: «Не менее 3 лет».

К. Шадуро: «Да, три года – оптимальный срок».

М. Половинко: «Хорошо. Что вы думаете о таком критерии, как предоставление отчетности? Я правильно понимаю, что общественное объединение итак обязано предоставлять отчетность».

Н. Маханько: «Да. При этом отсутствие отчетности говорит о том, что нарушено законодательство, может быть вынесено предупреждение и организация может быть закрыта».

М. Половинко: «А какой срок предоставления отчетности?»

Н. Маханько: «до 1 марта».

М. Половинко: «Допустим, организация просуществовала 3 года, с 1 января 2015 г. до 1 января 2018 г., и хочет, чтобы организации, перечисляющие ей денежные средства, с 1 января 2018 г. пользовались льготами».

А. Журня: «После того, как организация будет включена в перечень, те, кто предоставят средства, смогут пользоваться льготой».

М. Половинко: «То есть перечисление средств после включения в этот список не нужно привязывать к налоговым периодам.

Возможно тогда критерий отчетности и не нужен?»

А. Корсак: «А насколько эта отчетность публична? Она только в госорганы предоставляется?».

Н. Маханько: «Общественные организации предоставляют только по месту регистрации, а фонды – публично. Мы публикуем в газете финансовый отчет».

М. Половинко: «А финансовый отчет дает представление о том, что происходит с деньгами?».

Н. Голенкевич: «Да, там отражается получение и использования средств: на какие цели, и в какой срок и т.д.».

А. Маханько: «Кроме того большинство общественных объединений ежегодно проходят аудит. Это международное требование. И мне, допустим, проще не аудировать один или два отдельных проекта, а отдать все мои финансовые документы сразу».

М. Половинко: «Соответственно, дорогостоящий вопрос: надо ли для того, чтобы быть в этом перечне приобщать к отчетности обязательное аудиторское заключение?».

А. Маханько: «Да, это на самом деле может быть достаточно дорогостояще».

М. Половинко: «Остается вопрос правомерности и правильности расходования средств. Кто-то должен подтвердить, что такой-то фонд действительно занимается теми целями, под которые ему давались средства».

С. Дроздовский: «Вопрос в цене аудита. Дело в том, что ряд общественных инициатив по цене сообразны аудиту. И если обязать делать аудит, то люди начнут соотносить: вся моя работа стоит столько же и имеет ли смысл это начинать. Наверняка должна быть верхняя предельная рамка, выше которой аудит обязателен».

М. Половинко: «Аудит – это лишь один из вариантов, может же ещё быть, например, обычная проверка налоговыми органами».

С. Дроздовский: «Зная нагрузку налоговой, очень сомневаюсь».

М. Половинко: «А какой тогда может быть механизм противодействия мошенникам?».

Н. Голенкевич: «Перед тем как впервые оказать благотворительную помощь, предприятие выясняет, какая это организация. И в дальнейшем фонды предоставляют донорам отчеты о расходовании полученных средств, как того требует Указ № 300».

М. Половинко: «Я Вас понимаю. Но когда речь идет о том, что предприятие взяло что-то из кармана и отдало фонду, то это его забота. Но в этих расходах соучаствует государство».

Н. Голенкевич: «Дело в том, что когда предоставляется информация, отчет, декларация по налогу на прибыль, налоговый инспектор сразу же не проверяет. Ему идет ссылка на 140 ст. НК, где написано, куда перечислены деньги. Если понадобится, документы проверят в ходе налоговой проверки. И налоговая инспекция только в ходе налоговой проверки либо организации, либо фонда, либо общественного объединения видит, использованы ли средства по назначению. Поэтому налоговым органам достаточно, что есть ссылка на ст. 140 НК, которая дает право освободить он налога на прибыль».

М. Половинко: «И как Вы считаете, нужно ли при включении в некий перечень организаций подтверждение обоснованности расходования средств?»

А. Корсак: «Наверно, это дорогое удовольствие. И действительно, только в случае превышения суммы оборота, необходимо это вводить. Причем для всех организаций, не зависимо от нахождения в перечне».

А. Стефановский: «Для бизнес-компании главное, чтобы организация, которой перечисляются средства, была в статье 140 НК. И если будет перечень организаций, утвержденный Президентом или Совмином или другим госорганом, то этого также будет достаточно, чтобы эту льготу применить».

М. Половинко: «Да, это верно. Но вопрос о включении в перечень. Должны ли мы при включении в перечень неким образом подтверждать честность?»

А. Стефановский: «Я думаю, что нет. Если организация три года работает, ежегодно предоставляет отчетность, то понятно, что организация не стремится что-то украсть. Однако если в процессе выяснится, что были злоупотребления, то это уже будут проблемы этой организации.

А для плательщика должно быть всё просто: есть перечень и он, перечислив средства в организацию из перечня, может воспользоваться льготой».

М. Половинко: «То, что для плательщика должен быть механизм максимально понятный, это однозначно. Но как будем бороться с мошенниками?».

С. Дроздовский: «Ещё никто не смог предотвратить готовящееся преступление. И закрыть всю сферу – это не выход. То, о чем мы сейчас говорим, это усложнение процедуры. А усложнение процедуры создает дополнительный труд, следовательно, происходит удорожание всего процесса».

Ю. Моисеенко: «Мне кажется, что не надо никаких списков и сроков. Достаточно обозначить цели, на которые буду расходоваться средства».

М. Половинко:  «А как будет определяться цель».

Ю. Моисеенко: «Мы посмотрим, ради чего организация создана».

С. Дроздовский: «Организация, когда обращается с просьбой о помощи, говорит, что нам необходимо на то, на то, на то и ради выполнения таких целей. Таким образом, для донора это достаточно проверяемая информация».

А. Стефановский: «Донор этим не будет заниматься. Потом, где гарантия, что когда донора будут проверять, ему не скажут, что вы не все посмотрели и проверили, поэтому доплатите в бюджет за неправильное применение льготы? Поэтому должно быть в законе четко обозначено, когда донор может применить льготу. Если этого нет, он просто лучше не применит эту льготу».

М. Половинко: «Сергей, как вы считаете, донору проще иметь перечень?».

С. Лущик: «По моему мнению, было бы проще видеть конкретный перечень, сославшись на который, можно применить льготу и быть уверенным, что средства пойдут на значимые цели».

Ю. Моисеенко: «Все критерии, которые были перечислены, абсолютно не гарантируют нам, что эти деньги будут использованы правильно. Поэтому пока мы не дошли до цели и не подтвердили её, мы не имеем права применять льготу на прибыль».

А. Журня: «Перечень действительно упрощает момент принятия решения для донора, потому что для него его обязанности по подтверждению этой льготы закончатся ссылкой на перечень и предоставлением расчетного поручения, что деньги перечислены организации из перечня. А вопросы ответственности за использование средств будут перекладываться на руководителя этого фонда».

Ю. Моисеенко: «Разумное предложение. Получается, что бремя ответственности мы переносим с субъекта, перечисляющего средства, на того, кто эти деньги тратит».

А. Стефановский: «Вы пользуетесь законом, там конкретно написано, что если Вы перечислили средства организации из списка, Вы обязательства выполнили и имеете право применить льготу».

Ю. Моисеенко: «Я об этом и говорю, что если мы не несем ответственности за целевое расходование этих средств, то нам всё равно, сколько эта организация существует».

М. Половинко: «Вам всё равно, но не все равно тем, кто в перечень включает».

С. Дроздовский: «Будет список, но к списку ещё нужна процедура, которая позволит включаться в него по заявительному принципу. Сегодня процедуры такой нет».

М. Половинко: «Также хотелось бы затронуть вопрос по поводу финансирования своей деятельности. Необходимы средства на содержание аппарата благотворительной организацией. Мы сейчас должны какую-то цифру предположить либо выработать некий механизм опроса организаций о сумме. Так как это очень важно. Я так понимаю, что мировая практика – 20%».

А. Маханько: «Да, не более 20%».

С. Дроздовский: «Проблема в том, что для фонда проще, потому что можно разделить менеджмент и саму помощь. У нас этого сделать практически невозможно, потому что весь аппарат работает на создание конечного продукта. Нам невозможно выделить свой аппарат. Но в любом случае, если я не ошибаюсь, затраты у нас все равно менее 20 %. Хотя по ряду мероприятий затраты на персонал доходят до 50 %. Как правило мы сокращаем эти затраты, так как сам менеджер эту же услугу и оказывает. Поэтому в организациях, которые сами выполняют эти роли, сложно разделить менеджмент и саму помощь».

М. Половинко: «А как правильно было бы эти организации назвать?».

С. Дроздовский: «В отношении организаций с инвалидностью, это представительские организации».

А. Маханько: «Необходимо тогда говорить ещё о двух типах организаций: сервиспровайдеры, то есть организации, которые сами предоставляют какую-то услугу, организации, которые предоставляют образовательные и просветительские услуги.

Есть ещё нюанс. Если мы говорим о 20 % на собственные нужды, то в образовательном мероприятии оплата труда человека, проводящего это мероприятия, составляет около 50 % и мы относим все затраты на это мероприятия к прямым затратам».

Н. Маханько: «Любая организация старается все-таки минимизировать расходы. И ещё чем больше перечисляемая сумма, тем меньше процент».

М. Половинко: « Иными словами, есть ряд организаций, где сложно разделить оплату менеджмента и оплату оказания услуг своим членам. В это ситуации говорить о 20 % сложно.

Сергей, а реально в этой ситуации раздельный учет вести?».

С. Дроздовский: «Практически невозможно. Наш профсоюз занимается одновременно и организационными вопросами и подготовкой каких-либо значимых мероприятий. Как можно разделить?».

В. Хлабордов: «Мы правильно подошли к вопросу о том, что если благотворительные организации не контролировать, то деньги просто могут идти на содержание аппарата. Необходимо, чтоб кто-то контролировал организацию. Но при этом вы отмечаете, что этот счет весьма затруднителен».

С. Дроздовский: «Да, верно. По сути, это разделение практически невозможно».

В. Хлабордов: «Тогда можем взять зарплату социальщиков, а что выше – жульничество. Простой механизм».

М. Половинко: «Да, на этом вопросе мы немного споткнулись. С одной стороны правильно было бы разделить, с другой стороны…

Сергей, а эта ситуации имеет место только в области общественных объединений инвалидов?».

С. Дроздовский: «Мы как крупная организация имеем большое количество внутренних механизмов. Вы представьте, нас 54 000 членов. Для более мелких организаций, естественно, ситуация другая».

М. Половинко: «А скажите Сергей, вы существуете за счет чего?»

С. Дроздовский: «В преобладающем объеме зарабатываем сами. У нас спонсорские средства занимают не более 20 % от общих средств. Но Вы должны понимать, что ситуация динамична».

М. Половинко: «Так для Вас ситуация получается простая. В смете вы отражаете расходы на свое функционирование из собственных заработанных средств, а из спонсорских денег не потребуется ничего брать».

В. Хлабордов: «В Указе № 300 есть возможность расходования средств на укрепление материально-технической базы, на поддержку организаций. Никто не сказал, что спонсорскую помощь нужно направлять исключительно на целевые средства. Но мог бы быть выход. Допустим, специальная норма, учитывающая статус этих окологосударственных организаций, будет закреплять, что такие организации не подчиняются общим правилам расходования средств. Но возникает вопрос администрирования. Тот, кто перечислил средства, не может влиять на их дальнейшее использование».

М. Половинко: Коллеги, всем большое спасибо за работу!

Итоговый документ заседания круглого стола

1. Государственное стимулирование благотворительности путем предоставления льгот является целесообразным механизмом, побуждающим субъектов хозяйствования оказывать помощь на общественно-значимые цели в суммах, намного превышающих потенциально выпадающие доходы бюджета от предоставления льгот.
2. Целесообразно предоставление льгот по налогу на прибыль (подп. 1.2 ст. 140 НК) субъектам хозяйствования, передающим денежные средства или имущество благотворительным организациям по определенному перечню. При этом включение в перечень должно осуществляться в оперативном и максимально прозрачном режиме по заявительному принципу при условии соблюдения определенных условий, к которым можно отнести:
3. с момента государственной регистрации организации прошло не менее трех лет;
4. осуществление деятельности благотворительной организацией в сферах, определенных в государственных программах;
5. своевременное предоставление отчетности в течение не менее трех лет, предшествовавших включению в перечень.
6. Требование об обязательном аудите деятельности благотворительной организации не целесообразно рассматривать в качестве обязательного условия включения в перечень организаций, передача благотворительной помощи которым льготируется.
7. Предусмотреть возможность расходования благотворительными организациями до 20 % от собранных средств на административные расходы (аренда, оплата труда административного персонала и т.д.). При этом необходимо закрепить особый порядок расходования средств благотворительными организациями и организациями, объединяющими лиц, нуждающихся в помощи, которые сами, с привлечением своих членов, оказывают эту помощь.