Ситуация: 14.10.2019 истец вышел из состава участников ООО «А» (далее — Общество). Действительная стоимость доли выплачена истцу 30.06.2020. Истцом заявлено требование о взыскании части прибыли, полученной Обществом с момента выхода (14.10.2019) до даты расчета с ним (30.06.2020).
Истец являлся участником ООО «А» с долей в уставном фонде этого общества в размере 25 %. В связи с поданным 14.10.2019 истцом заявлением о своем выходе из состава участников Общества ответчик информировал истца о том, что выплата действительной стоимости доли будет осуществлена после утверждения годовой бухгалтерской отчетности за 2019 г. на годовом общем собрании участников Общества, которое будет проведено не позднее 31.03.2020, в срок до 13.10.2020. Выплата истцу действительной стоимости доли была произведена по платежному поручению от 30.06.2020.
Не согласившись с размером выплаченной доли, истец направил в адрес ответчика претензию, в которой потребовал произвести окончательный расчет в связи с его выходом из состава участников и выплатить часть прибыли, приходящуюся на его долю. В ответ на указанную претензию ответчик информировал истца о том, что размер действительной стоимости доли вышедшего участника был ему выплачен в полном объеме, а относительно требования о выплате прибыли указал на то, что с момента выхода истца из состава участников до момента фактического расчета с ним ООО «А» получен убыток от своей деятельности и, соответственно, основания для выплаты прибыли отсутствуют.
Не согласившись с позицией ООО «А», истец предъявил исковое заявление в экономический суд о взыскании части прибыли ООО «А», полученной последним с момента выхода истца до даты фактического расчета. В целях определения размера действительной стоимости доли истца, установления наличия либо отсутствия у ООО «А» прибыли по результатам своей деятельности в период с момента выхода истца до момента расчета с вышедшим участником, размера прибыли, приходящейся на долю истца в уставном фонде ООО «А», судом первой инстанции была назначена судебная экономическая экспертиза.
Из заключения эксперта следует, что за период с 15.10.2019 по 31.12.2019 ООО «А» получен убыток, а за период с 01.01.2020 по 30.06.2020 получена прибыль. Поскольку за период с 15.10.2019 по 31.12.2019 ООО «А» прибыль не получена, фактический финансовый результат (убыток) не должен участвовать в расчете части прибыли, приходящейся на долю вышедшего участника и подлежащей выплате данному участнику.
Истец указал на правильность выводов эксперта и полагал, что при определении размера причитающейся ему прибыли необходимо учитывать только прибыль, полученную ООО «А» за следующий отчетный период.
Поскольку истец прекратил свое участие в ООО «А» и не может повлиять на деятельность Общества, то он не отвечает за убытки, полученные Обществом.
Позиция истца подтверждалась ответом Министерства экономики Республики Беларусь на запрос суда, из которого следует, что расчет прибыли, приходящейся на долю выходящего (исключаемого) участника, необходимо осуществлять отдельно по отчетным периодам (с момента выхода до конца отчетного года, в котором участник вышел, и с начала года до момента расчета), не суммируя и не вычитая между собой полученные по результатам финансовые показатели.
Часть 4 ст. 103 Закона Республики Беларусь от 09.12.1992 № 2020-XII «О хозяйственных обществах» (далее — Закон) определяет, что в случае выхода (исключения) участника ООО доля этого участника переходит к самому обществу с момента его выхода (исключения) из него, а вышедшему (исключенному) участнику выплачиваются действительная стоимость его доли в уставном фонде ООО, а также приходящаяся на его долю часть прибыли, полученная обществом с момента выхода (исключения) этого участника до момента расчета.
По мнению ответчика, деление указанного периода на отдельные отчетные периоды не основано на законе. Для удобства расчета могут браться показатели отдельных отчетных периодов, однако итоговая сумма всегда представляет собой суммы показателей за соответствующие календарные периоды.
Обществом в дело предоставлено заключение специалиста, из которого следовало, что часть прибыли, приходящаяся на долю вышедшего участника, должна определяться исходя из финансового результата деятельности хозяйственного общества за период с даты выхода участника из состава участников хозяйственного общества до даты выплаты участнику действительной стоимости доли.
В данном временном периоде (интервале) принимается для расчета, учитывается не только прибыль, но и убытки, полученные в каждом из месяцев, кварталов, годах либо иных календарных периодах, то есть определяется «итоговый» финансовый результат деятельности организации за вышеуказанный период.
Позиция ответчика подтверждается ответом Министерства финансов Республики Беларусь на запрос суда, из которого следует, что прибыль (убыток), полученная (полученный) обществом с момента выхода участника до момента расчета, определяется вычитанием из суммы показателей статей бухгалтерского баланса «Нераспределенная прибыль (непокрытый убыток)» (строка 460) и «Чистая прибыль (убыток) отчетного периода» (строка 470) по графе 3 бухгалтерского баланса, составленного на момент расчета, суммы показателей статей бухгалтерского баланса «Нераспределенная прибыль (непокрытый убыток)» (строка 460) и «Чистая прибыль (убыток) отчетного периода» (строка 470) по графе 3 бухгалтерского баланса, составленного на момент выхода.
При этом доводы истца о том, что он не несет рисков убытков ООО «А» и не разделяет их с остальными участниками, несостоятельны. В данном случае вышедший участник, который утратил возможность участия в управлении Обществом, не несет ответственности только перед ООО «А» и третьими лицами за управленческие решения, принятые после выхода его из состава участников.
Исходя из этого убыток, полученный ООО «А» в одном из отчетных периодов (с 15.10.2019 по 31.12.2019), должен учитываться при определении размера прибыли, причитающейся вышедшему участнику.
Указанный вывод подтверждается и тем, что право участника на получение части прибыли Общества обусловлено его имущественным участием в ООО «А». Именно потому, что такое имущественное участие в деятельности Общества продолжается после выхода из состава участников до момента расчета с ним, участник и вправе претендовать на часть прибыли ООО «А» после своего выхода из состава участников.
При этом по своей природе притязание на часть прибыли ООО «А», полученной после выхода лица из состава участников и до момента расчета с ним, не является ответственностью за неисполнение обязательства ООО «А» и платой за пользование имуществом (вкладом участника), а потому не носит гарантированного характера. При определении размера прибыли, причитающейся вышедшему участнику, должны учитываться и убытки, полученные ООО «А» за соответствующий период.
Принимая решение об удовлетворении иска, суд первой инстанции указал, что оснований ставить под сомнение выводы, изложенные в заключении эксперта, не имеется, поскольку указанное заключение составлено компетентным, квалифицированным, не заинтересованным в исходе дела экспертом, предупрежденным об уголовной ответственности за дачу заведомо ложного заключения, а выводы эксперта не содержат противоречий, являются аргументированными и обоснованными. При этом заключение, представленное ответчиком и выполненное специалистом, не принято судом во внимание, поскольку изложенные в нем выводы признаны субъективным мнением по поставленным вопросам, не основанным на представленных в материалы дела документах, и без учета обстоятельств дела. Решением экономического суда иск был удовлетворен в полном объеме, с ответчика в пользу истца была взыскана сумма прибыли с отнесением на ответчика судебных расходов истца. Постановлением апелляционной инстанции экономического суда решение суда первой инстанции было оставлено без изменения.
Верховный Суд Республики Беларусь с учетом полученных ответов из Министерства финансов и Министерства экономики Республики Беларусь судебные постановления первой и апелляционной инстанций отменил и направил дело на новое рассмотрение.
Кассационная инстанция, в частности, указала, что нормы законодательства, на которых основаны выводы эксперта при расчете прибыли, не определяют методику расчетов при определении подлежащей выплате бывшему участнику части прибыли. Содержание в ст. 33 Закона и п. 1 ст. 86 ГК нормы о возложении ответственности за убытки хозяйственного общества только на его участников никоим образом не исключает учет таких убытков при определении общей суммы прибыли за период, указанный в ст. 103 Закона.
При отсутствии надлежаще утвержденной методики как на законодательном уровне, так и внутренними документами самого общества вопрос о порядке определения причитающейся к выплате выбывшему участнику части прибыли должен разрешаться в соответствии с положениями ч. 4 ст. 103 Закона исходя из буквального его толкования.
Поскольку в указанной правовой норме применяемый при расчете период определен однозначно — с момента выхода участника до момента расчета, без отсылки к иным финансовым и экономическим терминам (отчетная дата, отчетный период), а устав ООО «А» не содержит указаний на применение иной методики расчета, основания для деления расчетного периода на две составляющие (за оставшийся после выхода участника период до конца года и за период с начала текущего года до момента расчета) в данном случае отсутствуют.
Не основаны на нормах права выводы эксперта о том, что при расчете части прибыли, причитающейся на долю выбывшего участника, должна приниматься во внимание только прибыль (доход), которую получает общество от использования невыплаченной доли без учета убытков, полученных с момента выбытия участника до момента расчета, поскольку выбывший участник не может нести риски за результаты деятельности общества после своего выхода. При подобных выводах выбывший участник ставится в преимущественное положение по сравнению с оставшимися участниками общества, что не согласуется с положениями Закона, предусматривающего равное и справедливое отношение ко всем участникам общества (в том числе бывшим).
Резюме.
Открытым оставлен вопрос о том, можно ли в уставе предусмотреть собственную методику определения части прибыли, приходящейся на долю. По нашему мнению, в постановлении Верховного Суда Республики Беларусь такая возможность допускается, однако норма ч. 5 ст. 103 Закона сформулирована императивно. В этой связи имеется риск признания такого положения в уставе не соответствующим законодательству.
