Вывод имущества как уход от долгов: как оспорить?

Вывод имущества как мнимая сделка

Полагаем, многие кредиторы оказывались в ситуации, когда должник каким-либо образом отчуждает имеющее определенную ценность имущество третьему лицу для того, чтобы кредитор не смог принудительно удовлетворить свое требование к такому должнику. Кредитор тем самым лишается возможности инициировать в исполнительном производстве обращение взыскания на такое имущество и получить исполнение по обязательству. При этом отчуждение имущества облекается в разные формы, ограничиваясь лишь правовой смекалкой должников и тех юристов, которые оказывают помощь должникам: заключаются договоры дарения, брачные договоры, договоры купли-продажи и т.п.

По нашим наблюдениям, те из кредиторов, которые решили воспрепятствовать выводу должником своего имущества, в обоснование своих требований чаще всего приводят п. 1 ст. 171 ГК. Объяснение такое: должник, избегая обращения взыскания, совершил сделку для вида, без намерения создать соответствующие ей юридические последствия, а значит, такая мнимая сделка является ничтожной.

Справочно.
В соответствии с п. 1 ст. 171 ГК мнимая сделка, то есть сделка, совершенная лишь для вида, без намерения создать соответствующие ей юридические последствия, ничтожна.

Вместе с тем указанная правовая стратегия уязвима, поскольку для множества практических ситуаций гипотеза п. 1 ст. 171 ГК неприменима. В частности, заключая договор с третьим лицом, должник действительно может иметь намерение заключить именно этот договор с возникновением тех правовых последствий, которые с ним связывает закон. Например, должник, заключая договор дарения, имеет желание подарить имущество и дарит его: одаряемый получает право собственности на такое имущество. Если это недвижимое имущество, то в Едином государственном регистре недвижимого имущества, прав на него и сделок с ним совершается запись о переходе права собственности к одаряемому.

Можно ли в этой ситуации говорить о совершении договора лишь для вида? Можно ли утверждать, что стороны договора не намеревались создать те правовые последствия, которые возникают при заключении договора дарения? На наш взгляд, на оба вопроса ответ отрицательный. Обратное возможно лишь в ситуации широкой интерпретации п. 1 ст. 171 ГК.

Кто-то возразит, что не так и важно, какой нормой закона суд обоснует удовлетворение иска кредитора, ведь главное — результат. Отчасти это так. Но как быть с принципом правовой определенности? Если сегодня толкование нормы не имеет границ и идет на пользу кредитору, то завтра сам кредитор может стать заложником подобных вольных интерпретаций в ситуации, не имеющей ничего общего с признанием сделки мнимой. Как следствие, участники оборота лишаются возможности предвидеть правовую оценку совершаемых действий, а значит, и возможности безопасно для себя строить собственную деятельность.

Вывод имущества как сделка, не соответствующая законодательству

Полагаем, что до появления специального состава недействительности таких сделок они могут признаваться недействительными на основании ст. 169 ГК как нарушающие установленный законом запрет на совершение действий, осуществляемых исключительно с намерением причинить вред другому лицу (п. 1 ст. 9 ГК). Поскольку этот запрет представляет собой требование закона, его нарушение должно влечь установление факта ничтожности сделки в соответствии со ст. 169 ГК.

Справочно.
В соответствии с п. 1 ст. 9 ГК не допускаются действия граждан и юридических лиц, осуществляемые исключительно с намерением причинить вред другому лицу, а также злоупотребление правом в иных формах.

Злоупотребление правом представляет собой логическое продолжение принципа добросовестности, которым стороны должны руководствоваться при установлении гражданских прав и обязанностей и их осуществлении. Свое начало принцип добросовестного осуществления прав берет в ст. 53 Конституции Республики Беларусь, устанавливающей, что каждый обязан уважать достоинство, права, свободы, законные интересы других лиц.

Справочно.
Согласно ст. 169 ГК сделка, не соответствующая требованиям законодательства, ничтожна, если законодательный акт не устанавливает, что такая сделка оспорима, или не предусматривает иных последствий нарушения.

Предполагать или требовать добросовестность

В ГК не содержится обязательного правила, предписывающего участникам оборота вести себя добросовестно. Но это не означает, что гражданское право допускает и тем более защищает недобросовестное поведение. Среди принципов ГК называет принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений, указывая, что добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагается. Заметим, что законодатель, устанавливая предположение добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений, вероятно, тем самым хотел закрепить в частном праве принцип, схожий с презумпцией невиновности в уголовном праве. Но если в последнем такой принцип действительно нужен как инструмент защиты обвиняемого, то в гражданском законе следовало бы закрепить обязанность участников гражданских отношений устанавливать и осуществлять права, исполнять обязанности добросовестно, а не предполагать, что осуществление прав и свобод было добросовестным.

Справочно.
В силу абз. 8 ч. 2 ст. 2 ГК добросовестность и разумность участников гражданских правоотношений предполагается, поскольку не установлено иное (принцип добросовестности и разумности участников гражданских правоотношений).

Вместе с тем с учетом предположения о добросовестности участников гражданского оборота, а также абсурдности предположения обратного можно утверждать, что недобросовестное поведение чуждо гражданскому праву и им не поддерживается.

Но недостаточно только заявить, что участники гражданского оборота должны действовать добросовестно. Нужно задать ориентиры того поведения, которое может считаться добросовестным, ведь нормы морали у каждой социальной группы разные. То, что считается допустимым для одного, является неприемлемым для другого. Оптимальным нам кажется решение, используемое в большинстве развитых правопорядков, к которым мы уже относим и Россию: добросовестным признается поведение, ожидаемое от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны.

Очевидно, что распоряжение имуществом, совершенное с целью избежать обращения взыскания на него, не может считаться поведением, учитывающим права и законные интересы других лиц. Тем более отсутствуют основания утверждать, что такое поведение характерно для любого участника гражданского оборота.

Помимо того, что подобное поведение должника противоречит принципу добросовестности, оно содержит в себе признаки злоупотребления правом: совершение действий с намерением причинить вред другому лицу. Поскольку закон указывает на недопустимость таких действий, его нарушение должно влечь за собой признание совершенной сделки недействительной в соответствии со ст. 169 ГК. При этом не имеет значения, что формально, по форме и содержанию, сделка может соответствовать требованиям закона. Ее дефектность в другом, а именно в противоправной цели, которую преследует должник, распоряжаясь своим имуществом, — предотвратить обращение на него взыскания.

Условия недействительности сделки

Опишем условия, при которых сделка по выводу имущества должника должна признаваться недействительной как совершенная с намерением причинить вред кредитору.

1. Время совершения оспариваемой сделки.

Время совершения оспариваемой сделки (до момента подачи кредитором иска в суд о взыскании задолженности, в процессе судебного разбирательства или в период принудительного исполнения судебного решения о взыскании долга) не имеет решающего значения, поскольку стадия судебного разбирательства или принудительного исполнения не привносят ничего нового в обязательство должника. Оно возникло в порядке и на условиях, предусмотренных договором или законом, соответственно, любая сделка по отчуждению имущества должника, совершенная в период со дня наступления срока исполнения обязательства (при наличии условий, указанных ниже), должна обсуждаться с позиций применения ст. 9 и 169 ГК.

Так, определением от 08.12.2015 № 5-КГ15-79 Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ признала недействительным договор дарения земельных участков и садового дома, заключенный до обращения кредитора с иском в суд, но при наличии у должника неисполненных обязательств перед кредитором*. Определением от 19.04.2016 № 83-КГ16-4 признан недействительным договор купли-продажи автомобиля, заключенный в период судебного процесса о взыскании долга. Определением от 01.12.2015 № 4-КГ15-54 признан недействительным договор дарения, заключенный в процессе исполнительного производства.

* См. также определения Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 29.03.2016 № 5-КГ16-28, от 14.06.2016 № 52-КГ16-4.

2. Наличие имущества для исполнения обязательства.

Совершение должником сделки по отчуждению имущества должно привести к такому положению, когда у должника не остается сколь-нибудь значимого с точки зрения его материальной ценности имущества, за счет стоимости которого кредитор мог бы удовлетворить свои требования, обратив на него взыскание. Если должник указывает на то, что оставшегося имущества достаточно для того, чтобы исполнить свои денежные обязательства перед кредитором, он обязан представить суду доказательства, удовлетворяющие требованиям относимости и допустимости. При этом такое имущество не должно находиться под залогом, относиться к имуществу, обращение взыскания на которое не допускается законом, и иметь иные препятствия к принудительному отчуждению (аресты, запреты на совершение регистрационных действий и пр.).

Недействительность сделки не может зависеть от того, был ли наложен арест на спорное имущество, запрет на совершение регистрационных действий и пр., поскольку пороком сделки является сам факт ее совершения с неправомерной целью.

При наличии указанных выше условий должны признаваться недействительными безвозмездные сделки или сделки, совершенные по цене, значительно отличающейся от рыночной. Ситуация, когда должник имеет неисполненное денежное обязательство перед кредитором и при этом отчуждает имущество безвозмездно или по цене ниже рынка третьему лицу, ненормальна и должна быть исправлена инструментами права.

Таким образом, признаваться недействительными должны договоры дарения, брачные договоры (определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 14.06.2016 № 52-КГ16-4), договоры, опосредующие безвозмездную передачу имущества, а также договоры купли-продажи (определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 20.09.2016 № 49-КГ16-18), мены и пр.

Непоименованные договоры, предметом которых является передача должником принадлежащего ему имущества третьему лицу и оказание третьим лицом услуг должнику или выполнение третьим лицом работ для должника, также должны оцениваться на предмет соразмерности получаемого должником от третьего лица исполнения и его действительности (было ли исполнение реально получено должником).

Сделки с добросовестным и недобросовестным контрагентом

Не может быть признана недействительной возмездная сделка по распоряжению имуществом, совершенная с третьим лицом, которому не было известно и не могло быть известно об истинных целях совершения сделки должником. Это обусловлено тем, что при взвешивании интересов кредитора и контрагента должника по сделке отчуждения интересы последнего заслуживают большей защиты, поскольку в противном случае подрывается вера потенциальных участников сделок в стабильность оборота, чего допустить ни в коем случае нельзя.

Заметим, что похожее правило закону уже известно в контексте формулирования условий удовлетворения виндикационного иска. Добросовестный приобретатель лишается имущества, если оно приобретено им безвозмездно. И напротив, если имущество приобретено возмездно, то закон формулирует условия, когда иск собственника о возврате имущества подлежит удовлетворению (ст. 283 ГК).

Возмездные сделки, заключенные с лицом, знавшим о неправомерных целях совершения сделки и тем не менее вступившим в договорные отношения, должны признаваться недействительными.

С одной стороны, это очередное проявление принципа добросовестности, предписывающего любому участнику гражданских правоотношений учитывать интересы третьих лиц (в данном случае — кредитора). С другой стороны, право должно давать защиту добросовестной стороне с тем, чтобы не навредить обороту. Но если поведение обеих сторон сделки недобросовестно, то о защите оборота не может идти речь: интересы недобросовестного контрагента должника должны уступать интересам кредитора, борющегося за право получить исполнение от должника за счет отчужденного последним имущества.

Недобросовестность приобретателя имущества должна презюмироваться при совершении должником — физическим лицом сделки со своими близкими родственниками, а должником — юридическим лицом — с аффилированными лицами. В этом случае приобретателю необходимо представить крайне убедительное подтверждение своей неосведомленности о том, что должник совершил сделку с целью причинения вреда кредитору. Это объясняется тем, что третьему лицу в силу тесных связей с должником, вероятнее всего, известно о преследуемых должником целях, поскольку именно с ним должнику проще всего договориться о совершении сделки.

Таким образом, независимо от добросовестности контрагента по сделке с должником безвозмездные сделки или возмездные сделки, не предполагающие передачу должнику встречного исполнения, эквивалентного по стоимости тому, что передал должник, в случае, когда у должника отсутствует иное имущество, за счет которого кредитор мог бы получить удовлетворение своих требований, должны признаваться недействительными (п. 1 ст. 9, ст. 169 ГК). Возмездные сделки могут быть признаны недействительными по указанному основанию лишь при недобросовестности лица, получившего имущество от должника. В то же время, если приобретатель имущества является добросовестным, возмездная сделка не может быть признана недействительной в том числе и тогда, когда спорная сделка оформила собой отчуждение должником последнего имеющего материальную ценность имущества.

В заключение хотелось бы вкратце обозначить еще одну серьезнейшую, достойную самостоятельного обсуждения проблему нашего правоприменения. Мы говорим о ситуации, когда истец обращается в суд с исковым требованием, но ошибается (по разным причинам) в его правовой квалификации. При этом истинное содержание требования истца судом установлено и ему понятно. До сих пор, к сожалению, имеют место случаи, когда в подобной ситуации суды отказывают истцу в удовлетворении его требований по формальным основаниям. Считаем такое положение дел неприемлемым. В соответствии с п. 5 ст. 300 ГПК при вынесении решения суд должен рассмотреть, какие акты законодательства должны быть применены по данному делу. Иначе говоря, решающую правовую оценку спору дает именно суд. Из этого следует, что суд не может отказать в удовлетворении иска, если истец обосновывает свое материально-правовое требование к ответчику не подлежащими применению в данном конкретном деле нормами права. В такой ситуации суд обязан рассмотреть заявленное истцом требование по существу и применить к фактическим обстоятельствам, которыми истец обосновывает свое требование, нормы права, которые суд сочтет подлежащими применению. Так, например, если истец обратился в суд с иском об оспаривании сделки как мнимой, но, как указывалось выше, совершенная сделка не отвечает признакам мнимой сделки и при этом выполняются условия, описанные выше, суд должен признать сделку недействительной в соответствии со ст. 9, 169 ГК. В текущий момент, полагаем, такое решение является единственно верным.