Обстоятельства дела
УП «А» (истец) обратилось в экономический суд г. Минска с иском к ООО «Б» (ответчик) о взыскании убытков, связанных с восстановлением здания цеха, поврежденного в результате падения на него башенного крана. При рассмотрении дела было установлено, что осенью 2013 г. в результате нарушения последовательности операций по монтажу крана его владельцем (ответчиком) произошло падение крана на здание цеха. В результате падения зданию причинены существенные повреждения. В 2014 г. здание было введено в эксплуатацию на основании заключений компетентных государственных органов, а зимой 2015 г. — зарегистрировано в качестве объекта недвижимости.
Весной 2015 г. истцом хозяйственным способом произведены строительно-монтажные работы по восстановлению здания, затраты на проведение которых и составили предмет исковых требований. Ответчик факт падения крана не отрицал, но с иском не согласился ввиду нижеизложенного. Судом первой инстанции иск удовлетворен частично, апелляционной инстанцией решение суда оставлено без изменений.
Практическая ситуация
Компания «А» имеет здание цеха, компании «Б» принадлежит башенный кран. В результате падения башенного крана здание цеха было повреждено. Как взыскать убытки, связанные с восстановлением здания цеха?
Формирование стоимости работ
Позиции сторон. В качестве доказательства размера убытков истцом на рассмотрение суда было представлено техническое заключение специалиста, содержащее описание повреждений и выводы относительно влияния причиненных повреждений на устойчивость здания и его пригодность к эксплуатации. Специалистом сделан вывод, что в определенных осях здание грозит обрушением и к эксплуатации непригодно. Также истцом была представлена справка формы С-2 (далее — смета), основанием для составления которой стало заключение специалиста.
В отношении использования истцом справки формы С-2 в качестве средства доказывания размера убытков по делу ответчиком были заявлены возражения, сводящиеся к следующему: в соответствии с п. 2 ст. 14 ГК под убытками понимаются расходы, которые лицо, чье право нарушено, произвело или должно будет произвести для восстановления нарушенного права, утрата или повреждение имущества (реальный ущерб), а также неполученные доходы, которые это лицо получило бы при обычных условиях гражданского оборота, если бы его право не было нарушено (упущенная выгода).
Согласно п. 14 Инструкции о порядке формирования стоимости объекта строительства в бухгалтерском учете, утвержденной постановлением Министерства архитектуры и строительства Республики Беларусь от 14.05.2007 № 10, при хозяйственном способе формирование стоимости строительства происходит на основании прямых и косвенных затрат на выполнение строительно-монтажных работ (далее — СМР).
Таким образом, при определении стоимости строительства хозяйственным способом применяется иной подход к формированию расходов в отличие от подрядного способа, при котором стоимость подрядных работ определяется на основании стоимости, указанной в актах сдачи-приемки выполненных СМР.
Выводы суда. Судом вынесено решение, устанавливающее, что при определении размера убытков при проведении работ хозяйственным способом справки формы С-2 составляются только для определения состава выполненных работ, количества и наименования подлежащих использованию материалов.
Суд признал, что в формировании стоимости работ, выполненных хозяйственным способом, участвуют стоимость использованных материалов, реально начисленная заработная плата, транспортные расходы, общепроизводственные расходы, расходы по эксплуатации машин и механизмов. Отмечено также, что индексы изменения стоимости СМР не применяются. Документом, подтверждающим использование материалов в результате выполнения работ, может являться справка формы С-2. При этом цена материала учитывается по фактическим расходам, что подтверждается бухгалтерскими данными о себестоимости в случае, если материал был изготовлен самостоятельно, либо первичными учетными документами (ТТН-1, ТН-2) в случае его приобретения.
Прибыль при формировании стоимости работ, выполненных хозяйственным способом, не учитывается.
Судом указано, что общепроизводственные расходы включаются в стоимость работ, а общехозяйственные расходы (управленческие расходы) — нет. Кроме того, повышающие коэффициенты (в частности, коэффициент стесненности) при формировании стоимости работ не применяются.
Право на здание
Позиции сторон. Ответчик в возражениях на иск указал, что в момент падения крана (октябрь 2013 г.) истец не обладал правами на здание. Более того, до момента государственной регистрации здания (февраль 2015 г.) оно являлось самовольной постройкой и эксплуатировалось истцом в этом качестве в течение более 7 лет.
В материалы дела был представлен целый ряд доказательств: постановление районного суда, в котором установлен факт самовольного строительства (при этом в указанном решении отражено, что представитель истца по делу признал факт самовольного строительства здания); решение местного райисполкома, в соответствии с которым самовольно возведенное здание принято в эксплуатацию, и свидетельство о государственной регистрации, которым произведена государственная регистрация создания самовольно построенного капитального строения и возникновения прав на него и др.
С учетом изложенного позиция ответчика основывалась на следующем: согласно п. 1 ст. 14 ГК лицо, право которого нарушено, может требовать полного возмещения причиненных ему убытков, если законодательством или соответствующим законодательству договором не предусмотрено иное.
В силу п. 1 ст. 223 ГК недвижимое имущество, созданное в результате самовольного строительства, является самовольной постройкой. В соответствии с п. 2 ст. 223 ГК лицо, осуществившее самовольное строительство, не приобретает права собственности на самовольную постройку.
Таким образом, на момент причинения вреда (октябрь 2013 г.) истец не обладал правом собственности (хозяйственного ведения) на здание. Следовательно, право собственности (хозяйственного ведения) истца на здание не могло быть нарушено падением крана.
На основании п. 3 ст. 220 ГК до завершения создания недвижимого имущества, а в соответствующих случаях — до его государственной регистрации, если иное не предусмотрено законодательством, к имуществу применяются правила о праве собственности на материалы и другое имущество, из которого недвижимое имущество создается.
На вопрос ответчика о том, какими конкретно правами на здание обладал истец до получения свидетельства о государственной регистрации, истец заявил, что помимо вещных прав, указанных в гражданском законодательстве, могут быть и «иные вещные права».
Выводы суда. В материалах дела представлены документы, свидетельствующие о фактической постройке здания в 2006 г. (копия технического паспорта, ведомость технических характеристик и т.д.). Представленные документы позволяют проследить хронологию перехода прав на здание к истцу. Довод, касающийся самовольной постройки здания и правовых последствий этого, судом в решении не упомянут, нормы ст. 220 и 223 ГК не применены. Вышеприведенные доводы ответчика названы «измышлениями».
Полагаем, что решение суда в указанной части носит в целом революционный характер и дает основания для следующих выводов:
- вещные права в отношении объекта недвижимости могут возникать и переходить без государственной регистрации таких прав;
- существуют некие иные вещные права, помимо упомянутых в ГК;
- суд при вынесении решения не обязан указывать на конкретный вид нарушенного права истца в отношении недвижимого имущества;
- довод о применении правовых последствий самовольного строительства, указанных в ст. 220 и 223 ГК, не имеет положительной судебной перспективы и не будет даже упомянут в судебных постановлениях. Указанные нормы могут рассматриваться как «мертвые».
Причинно-следственная связь между работами и повреждением
Позиции сторон. Ответчик обратил внимание суда на то, что средства доказывания, представленные истцом, подтверждающие проведение работ и связанные с этим затраты, не являются надлежащими доказательствами, так как в 2014 г., то есть через год после падения крана и за год до проведения работ, здание было введено в эксплуатацию на основании решения районного исполнительного комитета и приказа руководителя истца.
В материалах дела были представлены следующие доказательства: заключение районного отдела по чрезвычайным ситуациям от 2014 г. о допуске к эксплуатации здания; заключение комиссии по вводу в эксплуатацию самовольного строительства от 2014 г. о приемке в эксплуатацию здания; решение районного исполкома от 2014 г. «О принятии самовольно возведенного строения в эксплуатацию» и др.
Каждый из вышеперечисленных документов содержал сведения о соответствии здания требованиям безопасности и эксплуатационной пригодности.
На основании вышеперечисленных документов ответчик обратил внимание суда на следующее: в соответствии с п. 1 ст. 59-1 Закона Республики Беларусь от 05.07.2004 № 300-З «Об архитектурной, градостроительной и строительной деятельности в Республике Беларусь» (далее — Закон № 300-З) законченные возведением, реконструкцией, реставрацией, капитальным ремонтом, благоустройством и подготовленные к эксплуатации объекты, в том числе очереди строительства, пусковые комплексы, независимо от источников финансирования подлежат приемке в эксплуатацию приемочными комиссиями в порядке, устанавливаемом Советом Министров Республики Беларусь.
В силу п. 3 ст. 59-1 Закона № 300-З соответствие принимаемого в эксплуатацию объекта проектной документации, требованиям безопасности и эксплуатационной надежности должно подтверждаться заключениями государственных органов (их структурных подразделений), иных государственных организаций.
Ответчик указал, что на основании вышеприведенных правовых предписаний факт ввода в эксплуатацию здания безусловно соответствует следующим фактам: здание на момент ввода в эксплуатацию (2014 г.) было закончено возведением, реконструкцией, реставрацией, капитальным ремонтом, благоустройством; было подготовлено (пригодно) к эксплуатации; соответствовало требованиям безопасности и эксплуатационной надежности.
Исходя из изложенного, ответчик сделал вывод о том, что факт ввода в эксплуатацию здания в 2014 г. исключает причинно-следственную связь между причинением вреда в 2013 г. и проведением работ по устранению последствий причинения вреда в 2015 г. Ответчик указал, что если таковые работы и проводились, то не позднее момента ввода здания в эксплуатацию.
Доводы истца в указанной части первоначально сводились к тому, что в эксплуатацию вводилось не здание, а «реконструкция». Однако каких-либо документальных свидетельств проведения реконструкции на рассмотрение суда представлено не было. Позднее истец представил на рассмотрение суда письмо заместителя председателя райисполкома, в котором отмечалось, что имеющиеся повреждения здания не препятствовали эксплуатации здания при условии предоставления гарантийного письма со стороны истца о принятых мерах по устранению повреждений и обеспечению несущей способности. Также истцом представлена копия гарантийного письма, направленного в районный исполком.
Выводы суда. Каких-либо выводов относительно представленной позиции решение суда не содержит. Апелляционная инстанция, в свою очередь, признала вышеизложенные доводы ответчика несостоятельными ввиду того, что на вопрос суда — когда конкретно, по мнению ответчика, произошло восстановление здания, ответчик ответить затруднился.
Полагаем, что решение суда в указанной части носит в целом также не менее революционный характер и позволяет как минимум сделать следующие выводы:
- положения ХПК, касающиеся относимости (ст. 103) и допустимости (ст. 104) доказательств, а также о распределении бремени доказывания (ст. 100) существенного значения при осуществлении правосудия в экономических судах не имеют и, если являются помехой для вынесения законных решений, могут не приниматься во внимание;
- вводить объект недвижимости в эксплуатацию допускается с дефектами, грозящими обвалом, на основании гарантийного письма об устранении недостатков и обеспечении несущей способности здания.
В заключение просим обратить внимание на возможности для недобросовестного поведения, открываемые состоявшимися судебными постановлениями: заинтересованный субъект «управомочивается» на возведение и эксплуатацию самовольной постройки без государственной регистрации недвижимости. При этом его правовому положению не наносится ущерб — более того, он извлекает преимущества из своего неправомерного поведения (избегает уплаты платежей в бюджет в виде налога на недвижимость и т.д.). В целом полагаем, что под сомнение поставлена целесообразность и правовое значение государственной регистрации недвижимого имущества.
