Участниками ООО «С» являлись гражданки Р. и С. с размером долей в уставном фонде общества по 50 % у каждой.
Участие гражданок Р. и С. в ООО «С» было прекращено в результате заключения ими договоров купли-продажи своих долей. Участниками общества стали бывший директор Г. и третье лицо А.
Доли в уставном фонде общества были проданы за общую сумму в размере 2 500 000 руб., что в сотни раз меньше действительной стоимости отчужденных долей: ООО «С» успешно оказывало медицинские услуги в г. Минске и г. Гродно, являлось собственником большого количества дорогостоящего современного медицинского оборудования и правообладателем арендных прав на два отремонтированных обществом офисных помещения площадью по 300 м2 каждое в г. Минске и г. Гродно.
Р. и С., не согласившись с переходом права собственности на принадлежащие им доли в уставном фонде общества, обратились с иском в суд об установлении факта ничтожности сделок купли-продажи принадлежащих им долей в уставном фонде ООО «С».
Поскольку на практике доказать факт заключения сделки под влиянием обмана или заблуждения крайне сложно, иск об установлении факта ничтожности сделки был обоснован очевидным нарушением требований законодательства, допущенным при заключении договора купли-продажи долей.
Так, в части первой ст. 101 Закона Республики Беларусь от 09.12.1992 № 2020-XII «О хозяйственных обществах» (далее — Закон об обществах) закреплено, что если участники общества с ограниченной ответственностью не воспользовались преимущественным правом покупки доли (части доли) участника в уставном фонде общества и само общество не воспользовалось правом покупки доли (части доли) участника в уставном фонде общества, то доля (часть доли) участника в уставном фонде общества может быть отчуждена третьему лицу, если иное не предусмотрено уставом.
Положениями устава ООО «С» определено, что отчуждение участником своей доли (ее части) третьим лицам допускается только с согласия общего собрания участников. При этом в соответствии с уставом общества вопросы об отчуждении доли третьему лицу решаются общим собранием участников общества единогласно.
Поскольку общее собрание участников общества по вопросу согласия на отчуждение долей третьим лицам не проводилось, бывшие участники Р. и С. просили установить факт ничтожности сделок купли-продажи на основании ст. 169 Гражданского кодекса Республики Беларусь.
Вместе с тем в судебном заседании по рассмотрению исков об установлении факта ничтожности сделок представитель ООО «С» и ответчика А. предъявил суду протокол общего собрания ООО «С», датированный 7 февраля 2013 г. Из текста протокола усматривалось, что 7 февраля 2013 г. состоялось собрание участников общества, которое было проведено в очной форме. На собрании присутствовали участники общества Р. и С., а также граждане Г. и А. Согласно данному протоколу общим собранием участников ООО «С» были приняты решения о даче согласия на отчуждение доли Р. и доли С. гражданам А. и Г.
Ознакомившись с представленным протоколом общего собрания участников ООО «С», бывшие участники общества Р. и С. обратились в суд с требованием о признании решений, оформленных протоколом от 7 февраля 2013 г., недействительными, поскольку общее собрание участников ООО «С» фактически не проводилось и отраженные в протоколе решения не принимались.
Законом об обществах предусмотрен порядок проведения общего собрания участников общества. Так, в силу части пятой ст. 36 Закона об обществах общие собрания участников хозяйственного общества созываются и проводятся уполномоченным органом хозяйственного общества.
Уполномоченным органом ООО «С» решение о проведении общего собрания с описанной в протоколе от 7 февраля 2013 г. повесткой дня не принималось. Дата, время, место и другие необходимые условия, предусмотренные ст. 38 Закона об обществах, не определялись. Извещения о проведении общего собрания участникам общества не направлялись.
В соответствии с частью пятой ст. 39 Закона об обществах очная форма проведения общего собрания участников хозяйственного общества предусматривает совместное присутствие лиц, имеющих право на участие в этом общем собрании, при обсуждении вопросов повестки дня собрания и принятии решений по ним.
Истцы Р. и С. пояснили суду, что 7 февраля 2013 г. они не встречались, не обсуждали вопросы повестки дня и не принимали решения по данным вопросам путем голосования в какой-либо форме. Кроме того, покупатели по договорам купли-продажи долей граждане А. и Г. подтвердили в судебном заседании, что никакого собрания участников общества, на котором бы они совместно присутствовали, никогда не проводилось, в том числе и 7 февраля 2013 г.
Гражданин А. в судебном заседании пояснил, что ни с Р., ни с С. он не знаком и с ними никогда не встречался.
В качестве доказательства того, что общее собрание не проводилось, Р. и С. ссылались также на следующее:
Таким образом, общее собрание участников общества по принятию оспариваемых решений не проводилось ни в очной, ни в заочной, ни в смешанной форме.
При этом страницы протокола общего собрания, на которых были отражены как принятые решения, так и дата проведения собрания, в нарушение требований ст. 47 Закона об обществах и положений устава ООО «С» не были завизированы участниками общего собрания. К протоколу также не прилагался список лиц, зарегистрировавшихся для участия в общем собрании участников хозяйственного общества. Копия соответствующего протокола либо выписка из протокола о принятых решениях участникам общества не направлялись.
Факт учинения подписей на последней странице протокола истцы С. и Р. не оспаривали, поскольку полагали, что факт отсутствия собрания является достаточным основанием для признания решений, оформленных протоколом о проведении такого собрания, недействительными.
Представитель ООО «С» просил отказать в удовлетворении исковых требований, поскольку протокол общего собрания на последней странице был подписан Р. и С. Также ответчик просил применить сроки исковой давности, поскольку для обжалования решений общего собрания установлен двухмесячный срок, который, по мнению ответчика, был пропущен.
Истцы возражали против позиции ответчика ООО «С» о применении сроков исковой давности начиная с даты, проставленной на протоколе, — 7 февраля 2013 г. на том основании, что согласно части седьмой ст. 45 Закона об обществах участник общества с ограниченной ответственностью может обжаловать решение в суд в течение двух месяцев со дня, когда он узнал или должен был узнать о принятии такого решения.
Момент, с которого участник хозяйственного общества должен узнать о принятом общим собранием решении, определен в Законе об обществах.
К сведению.
В соответствии с частью пятой ст. 45 Закона об обществах решения, принятые общим собранием участников хозяйственного общества, оглашаются на этом собрании либо доводятся до сведения его участников не позднее 10 дней после даты подписания протокола этого собрания в порядке, установленном уставом.
Согласно положениям устава ООО «С» решения общего собрания не позднее 10 дней с момента подписания протокола общего собрания участников доводятся до сведения участников общества путем направления заказной корреспонденцией выписки из протокола с резолютивной частью. Соответствующая выписка сторонам не направлялась.
Поскольку общее собрание участников ООО «С» 7 февраля 2013 г. не проводилось, то и знать о решениях, оформленных протоколом общего собрания участников общества, истцы Р. и С. не могли и не должны были.
Суд отказал в удовлетворении исковых требований на том основании, что истекли сроки исковой давности. При этом суд фактически не дал правовой оценки доводам истцов о том, что общее собрание участниками общества не проводилось. Суд посчитал, что факт подписания Р. и С. протокола общего собрания участников от 7 февраля 2013 г. имел место не позднее 8 февраля 2013 г., что подтверждается следующим:
Суд в своем решении также указал, что Р., С. и Г. не доказан факт наличия и существования в обществе практики соблюдения строго формальных процедур при созыве и проведении общих собраний участников. То есть подписание протоколов общих собраний без проведения самого собрания является обычной практикой для ООО «С». При этом суд пояснил, что главное в данном случае — фактическое подписание участниками протокола, а не соблюдение процедурных нюансов.
Таким образом, суд, применив сроки исковой давности, фактически признал, что истцы знали или должны были знать о соответствующем решении, принятом общим собранием участников, с момента его принятия. Тем самым, несмотря на очевидные процедурные нарушения в части проведения общего собрания, суд, на наш взгляд, фактически признал легитимным решение общего собрания участников по вопросу отчуждения Р. и С. своих долей в уставном фонде общества. Данное решение суда оставлено в силе всеми вышестоящими судебными инстанциями.
Соблюдение процедуры принятия решений коллективным органом управления во многом гарантирует соблюдение прав и интересов каждого отдельного участника общества и хозяйственного общества в целом. Вместе с тем принимать во внимание только формально допущенные нарушения также необоснованно.
Приведенный пример из судебной практики примечателен тем, что строго регламентированная законом процедура принятия решения не просто была нарушена, а отсутствовала полностью. Вместе с тем решение не имевшего места собрания участников общества фактически признано действительным. Учитывая позицию суда о том, что главное в данном случае — фактическое подписание участниками протокола, полагаем, что решение суда осталось бы неизменным и в том случае, если бы истцами был соблюден установленный двухмесячный срок подачи иска.
Следствием признания действительными таких решений явился отказ бывшим участникам общества в удовлетворении исков об установлении факта ничтожности договоров купли-продажи долей, и бывшие участники ООО «С» Р. и С. фактически безвозмездно лишились долей в уставном фонде общества.
